Просто о наболевшем: о судьбах людей и потерянной Родины > Память о Геологах, обеспечивших минерально-сырьевую независимость и могущество СССР
Рыцарям без страха и упрека, посвящается
Симонян Геворг Саркисович:
Ахмет Иссакович!
Примите и мои соболезнования Вам и Ваших студенческих друзей и коллег, кого учила Муза Николаевна Смирнова.
Зинатов Хайдар Галимович:
Зимний поход 1970 года в Ульяновск
Посвящается памяти Эдуарда Кузьмича Швыдкина
Естественно, что по истечению с тех пор 44 лет многое из памяти стерлось. Тем более, никто дневников не вел, и даты событий отсутствуют. Однако сохранились фотографии, выполненные Сергеем Фадеичевым, за что ему большая благодарность, так как они позво-ляют «оживить» в памяти многие детали происходившего.
А дело было так. В 1970 году весь народ бывшего СССР собирался 22 апреля 1970 года торжественно отметить 100-летие со дня рождения Вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина. Не знаю, кого из «политбойцов» геологического факультета осенила эта «идея»: о проведении в честь великой даты лыжного похода от Казани до Ульяновска студентами геологического факультета КГУ в дни зимних каникул, естественно, после сдачи зимней сессии. Не знаю как и кто из нас в эту «заваруху» угодил, я попал в нее, как попадают, по образному выражению, В.Л. Гиляровского: «Работать в театр попадают, как... под трамвай». Кто-то из однокурсников подошел ко мне и предложил зимние каникулы на третьем курсе провести в этом походе. Летом у нас были работы в экспедициях, а я - казанский :),= а зимой, вроде особо, по тем временам, нечего делать, да и, будучи комсомольцем, как и все остальные принявшие участие в походе, ничего не имел против участия в походе. Позже до меня «дошло»: несколько инициаторов этого похода, как часто было и бывает в жизни, не пошли... с нами.
После завершения зимней сессии нас, желающих пойти в этот поход, собрали в 34 аудитории и представили руководителя похода: Эдуарда Кузьмича Швыдкина. С ним я познакомился ранее. Он нам – поисковикам, как доцент кафедры геофизики, проводил практические занятия по ознакомлению с геофизическими приборами. Уже тогда Эдуард Кузьмич запомнился своей обстоятельностью в изложении информации и корректность в общении со студентами. На собрании были оговорены сроки выхода в поход, высказаны некоторые советы по экипировке. Оставалось только отправиться в путь. Не знаю, как иногородним, мне – казанскому :), наверно, было легче экипироваться, чем иногородним студентам: Гилязов- Толстый( а мы с ним "фулиганили" :) в 27- квартале города Казани...), из опытных туристов дал мне самодельные бахилы (а они, ох, как выручили!!!), кто-то теплый свитер (однокашники по 131 школы Казани - Рустем Сайфуллин), кто-то туристический спальник. Ну, а иногородних, видно, как всегда, выручило старинное и надежное «Братство студенческой Общаги».
И вот, дату не помню: где-то в районе ныне празднующегося Дня Татьяны - Святой, покровительницы всех студентов, мы после сбора на геофаке, без особых контрольных проверок экипировки и рассуждений отправились во главе замечательного Человека и воистину Легендарного Декана геофака Фарида Мансуровича Ишмаева на «сковородку», к памятнику Ленину - напротив главного здания КГУ. Выстроились в шеренгу (смотри фото): на левом фланге – Эдуард Кузьмич Швыдкин, а рядом с ним Юра Дмитриев (тогда аспирант кафедры геофизики) с гитарой за плечами. Позже, я у Юры спросил: «Как ты угодил в этот поход?». Он сказал, что его уговорил Швыдкин: пойти с ним в поход, ну, как бы, «за компанию».
Быть руководителем похода Эдуарда Кузьмича, по-видимому, назначил деканат геофака: Фарид Мансурович. Он произнес краткую речь, пожал каждому руку, напутствовав на благополучный поход. И группа, состоящая из двух геофизиков-преподовавтелей -сотрудников геофака, пятерых третьекурсников, и шестерых второкурсников с прибаутками отправилась на автовокзал, чтоб добраться до Боровых Матюш. Шутили и смеялись, может быть, потому что была оттепель: градусов -1, -2. В Казани лужи на улицах "расцвели".Просто Благодать для лыжной прогулки!
Выгрузились мы на окраине Боровых Матюш, взглянули на правый крутой облачный берег Волги и без лишних разговоров пошли по снежной целине к нему. Кто торил лыжню – тем пришлось «попахать». И, при достижении нами правого берега, мгновенно случилось весьма нежданное!!! Небо прояснилось, и грянул тридцати пяти градусный мороз!!! Такое бывает редко. Но, выходит, и… бывает...на.
Все, хорошо, что ребята были с опытом геологических экспедиций, утеплились и пошли вдоль правого берега Волги в сторону Ульяновска, как бы на Юг. Конешно, многие знают, что лыжная прогулка даже в лесных массивах – без ветра рядом с Казанью при такой минусовой температуре малоприятное занятие, а здесь открытый про-стор заледенелой Волги, мороз, да с ветром! Кто не прошел такое – тот не поймет. Да и любители зимней рыбалки поймут частично. Все ж они рыбачат, одевшись чуть ли не в тулупы и обувшись в унты, укрывшись от ветра, да и не ходят они рыбачить в такие холода, а нам надо-ти идти в город Ульяновск, да против ветра.
Худо-бедно: в сумерках добрались до ближайшего поселка, расположенного ближе к берегу Волги. Пришли в деревню. Местные, естественно (!!!), нас не ждали (нас практически нигде не ждали), но местный глава быстро нашел нам просторную избу, хозяину которой Эдуард Кузьмич заплатил за мясо, картошку и прочее, а хозяйка сварила нам похлебку. И мы отогрелись. Запомнилось, что хозяева смотрели на нас, как на людей «со странностью». Никто, я, полагаю, сельчан не известил, что совершается такой "Памятный Поход". Утром отправились дальше. Характерно, что на Волге не было ни души. К полудню нас догнала еще одна группа студентов второго курса геофака – то ж «фанаты» похода, состоявшая из 7 человек. Среди них была одна девушка. Жаль не помню её имени. Свои её прозвали «Комса». Может быть потому, что была секретарем комсомольской организации группы. Говорят, она живет сейчас где-то в Приморье. Уж не знаю, как она, как женщина, переносила «прелести» деревенской и походной жизни на открытой Волге в такие российские морозы, но у меня, как у городского жителя, остались неизгладимые впечатления об «уличных удобствах» в деревнях: в «ватерклозетах по этому морозу", или, тем более, на открытом пространстве Волги, на крепком морозе, да с ветерком!
Вот и думаешь: что этих ребят в уже грянувший Крещенский мороз повлекло вслед за нами? Их приняли в состав группы, и мы пошли дальше.
На второй ночевке было, чуть проще: видать о нашем походе деревни были уже проинформированы (скорее всего по партийным "каналам", а мож..., и.... "НКВД"?! :D). Нас разместили в школе (кстати, пока мы продвигались к Ульяновску, занятий в школах из-за морозов за минус 30 не было), накормили в столовой. В тот вечер Эдуард Кузьмич почему-то выбрал меня бухгалтером-завхозом (Как он меня "высчитал" - не знаю. Мож, он разбирался в людях >:( ) и передал мне все денежки, выделенные КГУ для похода. Видать, не любил он держать у себя казенные деньги >:(. Я его предупредил, что склонен к диктатуре. На что он мне сказал: «Вот и хорошо».
Постепенно мы втянулись в этот поход, и выработали его ритм: подъем в 7 утра; в 8 часов – завтрак; поход по Волге, обед - сухим пайком; в 17 часов – поиск ночлега – темнеет-то раненько по январю… . При этом мы по вечерам, в школах местного значения участвовали в турнирах по волейболу, теннису, или, а это было особо интересно местным школьникам, в импровизированных концертах. Концерты «вытягивал» на должный уровень Юра Дмитриев. Он исполнял много бардовских песен. И местные ребята слушали его заворожено. Характерно, что, не смотря на крепкие морозы, помещения, где проводились и соревнования, и концерты, были переполнены школьниками. В одной школе на отдыхе мы даже помогли оформить ученически стенд. А, ведь, никто нам всего этого не предписывал проводить. Видать такие мы были – Советские :).
Характерно, что в течение всего похода среди его участников не возникло ни одного конфликта, никакого проявления «дедовщины» между доцентами и студентами или студен-тами третьего курса по отношению к студентам второго курса, никто друг с другом не раз-говаривал матом. Полагаю, что это определилось:
во-первых, тем, что в поход пошли ребята честные и душевные, без поганых замашек;
во-вторых, у всех был опыт работы в геологиче-ских партиях, где плохие люди не приживаются,
а в-третьих, тандемом Эдуарда Кузьмича и Юры Дмитриева. Первый был умен, опытен и обстоятелен, никогда не повышал голоса, никогда не командовал и зря не вмешивался в спокойный ход похода. Эдуарда Кузьмич, булучи тогда лет в 26 - 27, очень напоминал по пониманию Жизни и манерам поведения Начальника Таможни из кинофильма «Белое солнце Пустыни», в исполнение Павла Луспекаева.
Юра Дмитриев – интеллектуал, шутник и балагур. По вечерам - перед отбоем, когда участники похода чаевничали, всегда шла спокойные беседы обо всем на свете, Юра пел песни под гитару, да и мы солировали временами.
А вот если в школе находили баян! Вот тогда: Эдуард Кузьмич играл на баяне, пел довоенные и послевоенные песни, а мы подпевали.
Однако в ходе похода начались осложнения. Часть участников, не смотря на хорошую советскую школу физической подготовки молодежи, стали уставать и отставать, и «караван» лыжников стал все чаще разрываться: формировалась группа, которая отставала от «ядра» участников похода, и тем более, от лидирующей группы из 5 - 9 участников похода. Но хуже всего то, что начались массовые обморожения. В основном носа и щек. У меня по-сле похода эти части лица очень чувствительны к морозу. Многие знают, как болят после отогревания обмороженные части тела. И, в конце-концов, Эдуард Кузьмич принял мудрое и твердое решение: лыжный поход прервать и добраться до Ульяновска на автобусе. Ну что ж, это решение было разумно! По простой причине: из-за слабой, можно сказать кустарной, экипировки группы для такого похода, как по лыжной оснастке, одежде, продуктам, так и по средствам предохранения от обморожений. По-существу, наша экипировка была рассчитана и собрана каждым для себя минимум для загородной прогулки, или максимум для двух-, трехдневного лыжного турпохода. Но, благодаря разумному руководству Эдуарда Кузьмича, потерь и травм разного рода в составе группы не было.
В Ульяновске мы погрузились в ночной промерзший поезд, а морозы нас сопровождали до самого возвращения в Казань. Перед посадкой на поезд Эдуард Кузьмич спросил меня: «Хайдар, сколько денег у нас осталось?». Я выгреб все, что было.."до дондышка" :). По команде Эдуарда Кузьмича на эти деньги взяли пару бутылок портвейна, пару банок кильки, буханку хлеба. Упоминаю это по той простой причине, что за двухнедельный поход на крепчайшем морозе спиртное для «разогрева» не применялось. В поезде долго не спали и под песни в исполнении Юры Дмитриева обсуждали прошедшие дни похода.
В Казани нас встретили буднично. Мы, как-то особо и не задумывались о своем признании "первопроходцами" потому, что мы свой поход восприняли… тоже буднично. Правда, наверно, для восстановления сил участников похода, КГУ выделило 4 места в профилактории студенческого общежития. Позже нами на геофаке был организован фотостенд, отобразивший разные ситуации похода. После нас были организованы географаком «Снежные десанты», носившие, по-видимому, агитационный характер. «Злые языки» :) говорили, что участники этих десантов добирались поближе до пунктов назначения на электричках, а далее шли на лыжах. Но это другие истории. Более, насколько мне известно, на геофаке лыжные походы, подобные нашему, не организовывались ;).
Да. С тех пор пролетели 44 года Жизни, как сход снежной лавины в горах [Кто под НЕЁ не попадал.... не запомнит..., как идёёёт >:(... Лавина... в горах... >:( Это даже не... Цунами..., хотя тоже на Фиг-нужно... на..]их по всей территории бывшего СССР. Сейчас некоторые ушли из Жизни: обидно - очень рано, Юра Дмитриев, Сережа Фадеичев, Женя Христофоров, Саша Близеев, да и сам Эдуард Кузьмич.... О судьбах многих я не осведомлен, наверно, как и они обо мне.
Но! Были два основных достоинства того снежного похода. 1. Мы спокойно и без суеты выполнили то, что предназначалось и смогли выполнить в сложившихся условиях, не смотря на то, что отправились мы в этот поход, как в обычную однодневную загородную прогулку на лыжах. То есть, мы смогли это сделать. При лучшей подготовленности похода дошли бы по промерзлой Волге до Ульяновска. К тому же мы получили еще один урок Жизни, который нам в дальнейшем пригодился. 2. Вот это второе – самое ценное: за 44 года я убедился, что у большинства участников похода по отношению друг - к другу сохранилась на долгие годы душевная теплота взаимоотношений при встречах. Теплота, которая, как ни странно, родилась из морозов. Вот Комса несколько раз присылала мне Приветы из Приморья, а я ей - в ответ.
Такие же теплые взаимоотношения у меня были с Эдуардом Кузьмичом Швыдкиным при всех наших немногочисленных встречах. Неизменно, если была такая ситуация, он приглашал к себе в кабинет. Не спеша заваривал отменный чай, и мы вели неспешные беседы обо всем – он был разносторонне эрудированным человеком, беседовали, в том числе и о геологии. Высокий уровень его научных разработок и их практическая значимость известны многим геологам, геофизикам и нефтяникам. Мне было приятно, что он дал высокую положительную оценку тому, что я сделал в геологии. Весьма характерно, что в беседах с ним суета уходила в сторону, и оставалось на обсуждение только насущное. Общаться с ним было не то чтоб удобно, он же мог и покритиковать, а как-то уютно, что ли. И еще. С годами я понял, что ему и Юре Дмитриеву были глубоко свойственны отсутствие агрессивности, присущей многим из наших современников.
То, что Эдуард Кузьмич помнил имена многих студентов даже по истечению 30 лет, говорит о многом. Лет через 9 после нашего похода я узнал, что однокурсники Эдуарда Кузьмича прозвали его Графом. Он соответствовал во всем этому прозвищу. Я знал, что Эдуард Кузьмич работал в Алжире и его там ценили. И так получилось,…так получилось: мы встретились с ним на геофаке месяца за 2 до его кончины. Как всегда разговорились. И я, шутя, спросил его: «Эдуард Кузьмич, как Вас теперь называть? Граф Швыдкин-Алжирский, или Граф Швыдкин-Африканский?». Он, улыбнувшись, сказал: «Зовите меня просто - Граф. Я уже привык».
Хороший он был Человек и мне, да и всем студентам, участвовавшим в том снежном походе на Ульяновск, повезло, что нашим руководителем был Эдуард Кузьмич Швыдкин. И его, доктора геолого-минералогических наук, помнят нефтяники Татарии, как специалиста высокого ранга. Человек живет на Земле, до тех пор, пока его помнят люди. Полагаю: Жизнь Эдуарда Кузьмича на Земле продолжается! :)
Зинатов Хайдар Галимович:
Уважаемые коллеги! Помяним светлую память Чернобыльцев: гражданских и военных, рядовых и генералов, как среди гражданских, в том числе ученых, так и военнослужащих. Которые действительно костьми легли, не щадя живота своего, за други и братья свои. Мне 26 апреля в Казани запомнился, тем, что: 1) выпал ... снег. Очень не свойственно в это время для Сраднего поволжья; 2) 27-го апреля, поутру меня насторожило то, что в Казани начали нетрадиционно, и не по сезону, и и по заморозкам ездить уличные "поливалки" - помывочные машины. Как профи, по армейски, мне автоматически пришла в голову мысль (я её тут же прогнал): "Что это такое происходит, оне "сбрендели"? Дезактивацией чтоль занялись?"; 3) горисполком Казани начавший неуклонно боротья с самопроизвольным, "диким" закрытием балконов и лоджий в домах Казани (нет единообразия в рамах - поганят внешний облик домов) вдруг отменили свои запреты. А уже после первомайских демонстраций и праздников всем нам в СССР и перед всем Миром признались в этой жуткой аварии. И крылатая фраза агитаторов и стороннников строительства АЭС в СССР: "Мирный Атом - в каждый дом!" приобрело Апокалипсистическое значение. И в самом чернобыле провели Первомайскую демонстрацию.... .
А "поливалки-то", действительно дезактивацией занимались: принесло и к нам в РТ чернобыльский радиоактивный Cs. "Лег" он "небоьшими" пятнами... . А кто мог предсказать, что не залетят ли тебе на лоджию или на балкон , или в открытую форточку прямо на празничный пирог или в в какое-либо праздничное блюдо или в спальную и т.д. "пылинки" с радиоактивными изотопами Cs? Мы же не японцы, которые после Хиросимы и Нагасаки никуда не приходят без личных высокоточных дозиметров... .
Сам я не участвовал в ликвидации последствий Чернобольской аварии. Общался с гражданскими - геологами Вниигеолнеруд (они изучали возможности некоторых видов неметаллических полезных ископаемых по дезактивации) и военными: однополчанами и офицерами запаса - химиками, с кем учился на Геофаке КГУ (Володя Романенко и Арс Шамыков), с кем служил в ЮГВ, кто там рботал - был Ликвидатором. Не буду перечислять. Хотя, отмечу рано ушедших Александра Пленкина - кандидата экономических наук и Виталия Федотова, кандидата геолого-минералогических наук. Почему оне ушли от нас? Толи Бог призвал по "Графику" пребывания на Земле? Может быть и Чернобыль сказался - "включился радиоактивны чипс", полученный в Чернобыле. Отмечу, также, да простят меня остальные чернобыльцы, талантливого геохимика и прагматичного доктора геолого-минералогических наук Валерия Александровича Копейкина и кандидата георлого-минералогических наук Адельшу Исхаковича Азизова, которые "хладнокровно" относились к радиации. Все они работали в Районе "Рыжего леса". А Адельша Исхакович Азизов добровольно, не смотря на "брошенный жребий": кому идти в "Рыжиё лес" и отбирать пробы грунта..., сам себе "отбирал" у остальных, чернобыльцев-геологов из Казани такой "жребий". Новый вариант "русской или татарской Рулетки"? Вряд ли... . Скорее всего, как всегда в Российской Армии: "Сам погибай..., а товарищей - выручай"... . А может быть он рассуждал проще: был старше на треть самых "молодых" ликвидаторов.. . Однополчанин из ЮГВ, будучи уже комбатом, подполковником, мне сказал: "Там самое Плохое было то, что броне и прочая техника, которая должна была защитить нас от проникающе радиации..., сама начинала "фонить" из-а "наведенной радиации"... . И выходит от облучения им практически... не было укрытия или спасения... . Они знали об этом, но...выполняли свой Долг... .
Скромные и честные люди. Ещё Одно отмечу: те кто Там отработали..., у них появилось "Некое выражение Глаз", не свойственно, тем, кто Там не был. По поведению среди нас, мне их поведение напоминало, литературно изложенное братьями Стругацкими поведение, "сталкеров". Это уже стали "другие люди". По-видимому, когда в дальнейшей Жизни живешь "под Домокловым Мечом" радоактивной Дозы..., то и на Жизнь смотришь .. по-другому...., иль "Жизнь... покажентя... Наоборот. Меньшая часть из них становилась "агрессивными" - "успеть в Жизни всё. Большинство, наоборот, переставали суетиться в "Суете буден": работали не спеша и грамотно..., как будто у них Вечность на Земле... .
Возможно, людям с хорошим средним и высшим образованием, осведомленным о действиях радиации на организм человека, было тяжелее работать при ликвидации последствий аварии, чем солдатам, которые были родом из "глухих" поселков и деревень России и СССР: радиация не имеет ни запаха, ни цвета, ни вкуса... . Да и предпенсионное и пенсионное население в деревнях и хуторах Белорусии и Украины, которых "накрыли" выбросы радиоактивных осадков отнеслись к этому, как к Данности по Жизни и по Судьбе, и остались в родных местах... . Они же осознавали, что на старости лет лучше доживать Жизнь, там где родился.. . А более нигде ты не нужен... .
Неосязаемая Секира Радиации уже "неспешно выкашивает" их...из нашего окружения... .
Так будем благодарны им. Помянем ушедших, а живым пожелаем Доброго Здравия и Благополучия!
Тимурзиев Ахмет Иссакович:
Вечная память им, жертвам человеческих и природных стихий, клавших свои жизни во имя жизни других.
Помню этот день, как сейчас, я в этот день был в Ленинграде, у меня была защита кандидатской диссертации во ВНИГРИ. Я вернулся под майские к теще в Москву и узнал о случившемся. До этого пили, обмывали успешную защиту.
Так бывает, радость и горе в жизни ходят рядом.
Симонян Геворг Саркисович:
Уважаемие коллеги!
Выражаю искренние соболезнования в связи гибелью людей в результате страшной катастрофы, которая произошла в московском метро.
Разделяю скорбь тех, кто потерял сегодня своих родных и близких. Пусть стойкость и мужество не покидают их в этот трудный час.
Желаю на скорейшее выздоровление всех пострадавших в результате катастрофы.
Навигация
Перейти к полной версии